Книга Женщины и мужчины - Владимир Александрович Дараган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Забыл? Там Ксения любит мужчину, но живут они в разных квартирах. Встречаются по выходным, вместе в отпуске. Все довольны. У каждого личное пространство, личное время, здоровый быт, прекрасный секс. Она вкусно готовит, но, слава Богу, это надо делать раз в неделю. И никаких неглаженых рубашек, поднятых сидений унитаза, грязи в прихожей и немытой посуды в раковине.
— А он согласен?
— Он еще не знает, какую жизнь я ему готовлю. Я даже не знаю, кто он.
— А потом?
— Потом книга третья.
— Напомни.
— Слушай, Сережа, а ты точно сам их писал?
— Сам, сам… чувствуешь мозоли на пальцах?
Я взял ее за руку. Рука была холодной и немного дрожала.
— Мне третья книга очень нравится. Правда там у героини секса почти нет, но ведь я могу текст немного подредактировать?
— А, вспомнил… Но там героиня врач.
— Ничего, с этим я разберусь. А с сексом… я сейчас подумала, что к этой книге у меня, может, и желание угаснет. Что писатель об этом думает?
— Писатель думает, зачем ты его позвала.
— Поужинать. Я очень старалась.
— А где я спать буду?
— Со мной. Тебе ведь Настя нравилась, это на каждой странице чувствовалось.
— Вот так сразу?
— Вот так сразу!
Настина квартира очень напоминала квартиру моей книжной героини. Маленький столик на кухне, электрический чайник на подоконнике, чашка на салфетке, лимон в блюдце. В комнате, около окна стояла большая кровать, рядом письменный стол с книжными полками, в углу шкаф, у двери небольшой диван для двоих, журнальный столик…
— Ты помнишь, что об этом писал?
— Помню. У одной знакомой лимон всегда на столе в блюдечке лежал. Я это и описал.
— Иди умываться и проходи в комнату. Я сейчас все принесу.
Я долго мыл руки, поглядывая в зеркало и сожалея, что не успел принять душ. Слипшиеся волосы, усталостные морщины, седая щетина… Да, не лучший вариант. Я правильно написал, что женщины должны жить отдельно и видеть только ухоженных и веселых мужчин, готовых к любви и обожанию.
— Все готово!
Какая она стремительная. И голос у нее веселый. Наверное, с ней легко жить.
— Садись, я свечи зажгу. У нас будет романтический ужин.
Все, как она сказала. Картошка, мясо, грибы, водка. Рюмки красивые, устойчивые, удобные. Посуда белая, вилки крепкие, ножи острые. Я сидел на диване, Настя села на маленькую табуретку напротив.
— Ты хорошая хозяйка!
— Я вообще очень хорошая. А как иначе десять мужчин удержать?
— За тебя!
— За тебя!
Жареная картошка была мягкой, как я любил. Мясо таяло во рту.
— Вкусно!
— Я знаю. Так, как ты любишь.
— У писателя нет секретов. Все в его книгах.
— Да, и мне твои секреты нравятся.
Настя распустила волосы. От этого ее лицо стало уже и красивее.
— Так тебе больше нравится. Угадала?
Я кивнул.
— Хочешь меня обнять?
— Хочу, но давай сначала закончим ужин.
— Мы еще чай будем пить.
— С маковым пирогом?
— Естественно. С твоим любимым.
— Ты меня соблазнила.
— Это было несложно.
— Покажешь фотографии твоих десяти мужчин?
— Нет. Мужчине нельзя ничего рассказывать о прошлых любовниках.
— Но ты уже рассказала в такси.
— Это я шутила.
Настя вдруг стала серьезной и замолчала. Я тоже замолчал. В голове шумело, незаметно мы выпили почти всю бутылку.
— Так говорят женщины, у которых серьезные намерения.
— Так говорят все женщины, у которых есть хоть одна извилина.
— Я не хочу чая. У тебя есть минералка с газом?
— После водки ничего с газом пить нельзя. Иначе, ты сразу уснешь, а мне с тобой надо еще много чего обсудить. Я принесу томатный сок с лимоном.
Сок немного привел меня в чувство. Я заметил, что Настя надела свитер.
— Я все время мерзну. Наверное, давление низкое.
— Чай?
— Нет.
— Настя…
— Сережа, меня зовут не Настя. Я Ирина.
В голове у меня опять поплыло. Что я тут делаю? Язык заплетался.
— Так, а из какой ты получаешься книги?
— Из девятой. Ты сейчас способен что-то соображать? Ты помнишь книгу «Успеть написать»?
— Это… про писателя, который учил писать женщину.
— Пытался учить, а потом напился и стал нагло приставать.
— А она…
— А она выставила его за дверь.
— За дверь… Я ничего не понимаю… Зачем я здесь… ведь ты сама меня позвала.
— У нас деловой разговор.
— О чем?
— Моя фамилия Воронина.
— Ирина Воронина… Я вроде слышал… А как же Царицыно?
— Так же как десять мужчин и болгарский пляж.
— А лимон на столе?
— Это несложно. Мне хотелось сделать тебе приятное.
— Теперь приятное кончилось?
— Да, хочешь узнать, что было бы во второй части твоей первой книги?
— Ты ее написала?
— Я ее прожила. Все десять мужиков хотели от меня только секса. Все умные разговоры по душам сводились к одному — когда мы переспим. Это было очень увлекательно!
— Спать с ними?
— Нет, убедиться, что ты ничего не понимаешь в женщинах.
— Ты вроде о мужиках сейчас сказала.
— Тебе сказать, что ты и в мужиках ничего не понимаешь?
— Мы бываем разные. Так кто же ты, Ирина Воронина?
— Автор сериалов: «Теперь говорят женщины», «И пусть все сгорит».
— Так…
Я совсем протрезвел, и сумел разглядеть, что свечи на столике погасли.
— Вот, и я уже начала писать сценарий сериала по твоим книгам.
— Молодец! Так мне уйти?
— Даже не мечтай! Первая серия как у тебя, а вторая как в жизни. Сначала я хотела все сама написать, но ты вдруг объявился и попался. Теперь давай составлять план. Ты пишешь сценарий серии по своей книге, а я по своей жизни. И так четыре сезона. Или восемь, как пойдет.
— Но ты обещала, что мы будем спать вместе.
— Безусловно! Ведь не Веденееву же тебя отдавать. Я вполне помещусь на этом диванчике. Но для начала, вот тебе ручка и бумага. Начинаем работать! Я пошла заваривать кофе.
— Слушай, Ира, у меня последний вопрос. А как твоего кота зовут?
— А где ты видел у меня кота?
Никогда не прощаться
Сан Саныч не умел прощаться.
— Только «до свидания», — говорил он. — Прощаются на кладбище.
— А если человек подлец? — спрашивали его.
— Абсолютных подлецов не бывает. Меня кто-то мог обидеть, но может он в своей семье добрый и машину аккуратно паркует.
— А если женщина тебе изменила, простишь?
— Конечно, с любой женщиной я живу и удивляюсь, если она мне до сих пор не изменила.
Сан Саныч был неубежденный холостяк. Так получилось. Женщины иногда его любили, но замуж за него не хотели.
— Больше года меня никто не выдерживает, — вздыхал Сан Саныч. — Женщины становятся скучными, а я еще скучнее.
Марина Сергеевна выдержала шесть месяцев. Ей было сорок пять, когда она весной встретила Сан Саныча на выставке фотографий. Ее сын к тому времени женился и жил отдельно. Муж лет десять назад куда-то сбежал, и она старалась о нем не вспоминать.
— Нравится? — спросил Сан Саныч, показывая на фотографию вороны на голом осеннем суку.
— Нет, — сказала Марина Сергеевна.
— Мне тоже не нравится, — сказал Сан Саныч и пригласил Марину Сергеевну в буфет.
Встречались они по выходным в квартире Сан Саныча. Марина готовила нехитрый обед, Сан Саныч открывал бутылку вина, и они садились за кухонный стол для неспешной беседы. Беседовать, на самом деле, было не о чем. Марину не интересовали бухгалтерские проблемы Сан Саныча, а его не занимали рассказы о постояльцах гостиницы, где Марина сидела за стойкой и регистрировала будущих гостей.
— Оброс ты, — говорила Марина после обеда, сажала Сан Саныча на табуретку, накидывала на плечи простыню и начинала щелкать ножницами. Этому искусству она научилась после школы на курсах, но работать в парикмахерской не стала.
— У многих прыщи и бородавки под волосами, — говорила она. — Не могу я это видеть!
После стрижки Марина шла на балкон вытряхивать простыню, а Сан Саныч подметал пол. В хорошую погоду они ходили гулять в ближайший
